Солнечные часы - Страница 97

Отрезанный воротник он бросает мне на колени.

– Давай-ка сначала ты ответишь на мои вопросы. Каким образом мой брат оказался при смерти в больнице? Наш добрый сержант не слишком много рассказала. Кто отправил туда Роберта – ты или Джульетта? – Голос звучит так, будто Роберт ему дорог.

Я смотрю ему в глаза. Здесь какой-то подвох? Показать, что он любит брата, – значит дать мне в руки оружие. Хотя возможно, он уверен, что ничем не рискует, потому что я не воспользуюсь этим знанием. Разве не для того он привязал меня к стулу?

– Долгая история, – отвечаю я. – Ногам очень больно, ступни совсем онемели. Может, развяжешь меня?

– А я всегда развязываю, рано или поздно, помнишь? – глумится он. – К чему спешить? Должен предупредить, что если брат мой умрет, а я обнаружу, что это твоих рук дело, я тебя убью. – Он срезает верхнюю пуговицу на моей рубашке.

– Давай сразу перейдем к сексу и разбежимся? – Сердце колотится в самом горле. – Обойдемся без прелюдий.

По его лицу пробегает тень раздражения, но вкрадчивая улыбка быстро возвращается.

– Роберт не умрет, – говорю я.

Он кладет ножницы на стол.

– Откуда ты знаешь?

– Я была у него в больнице.

– Ну? – после недолгой паузы подгоняет он. – Со мной загадочность ни к чему, Наоми. Не забывай, я тебя изнутри знаю. – Он подмигивает. – Ты была в больнице. Дальше что?

– Ты не хочешь, чтобы Роберт умер, и я не хочу, чтобы Роберт умер. Мы на одной стороне, независимо от прошлого. Может, все-таки развяжешь?

– Не пойдет, старушка. А кто тогда хочет, чтобы Роберт умер? Кто-то ведь хочет его смерти.

– Джульетта.

– Почему? Узнала, что он к тебе нырял у нее за спиной?

Я качаю головой:

– Она об этом давно знает.

Он снова берется за ножницы.

– Ты испытываешь мое терпение. От него мало что осталось. Будь хорошей девочкой и отвечай на вопрос. – С рубашки слетает еще одна пуговица.

– Оставь в покое мою одежду! – Мне все труднее справляться с паникой. – Развяжи меня, и я проведу тебя в больницу к Роберту.

– Ты меня проведешь? О, благодарю тебя, сказочная фея!

– Тебя только со мной пропустят. Посещения запрещены, но меня там знают и пропустят. Видели меня с Чарли.

– Прекрати хвастать, пока не опозорилась. К твоему сведению, я был у Роберта несколько часов назад. – Он смеется над моим удивлением, которое мне не удалось скрыть. – Да, представь себе. Я сам прошел в реанимацию, как большой мальчик. Плевое дело. Там на двери панель с буквами и цифрами на кнопках. Всего-то и надо было, что подглядеть за двумя докторами, которые очень любезно набирали код у меня перед носом. Обхохотаться. – Он снова откладывает ножницы, вытаскивает второй стул из-за стола и садится напротив меня. – Все эти коды и сигнализации только усыпляют бдительность. Раньше медсестры и доктора орлиным глазом следили бы за нежелательными элементами вроде moi. А сейчас такая необходимость отпала. Поскольку имеется кодовый замок – кодовый, ни больше ни меньше! – персонал может гулять, как овцы на валиуме, в расчете, что какое-то жалкое устройство обеспечивает всеобщую безопасность. Я пальцем тук-тук-тук – и проскользнул. Охранная система мне только ушами вслед захлопала.

– Что с Робертом?

Твой брат хмыкает.

– Любишь его, да? Это то самое – великая любовь?

– Как он?

– Ну… Выражусь тактично: он прекрасный слушатель.

– Но он жив?

– О да. Собственно, ему лучше. Сестричка доложила, с которой я немного пофлиртовал. Его больше не… термин такой… не интубируют. Объясняю для выпускников яслей: это значит, все трубки из него убрали. Дышит самостоятельно. И сердечко пыхтит. Я смотрел на монитор: зеленая линия вверх-вниз, вверх-вниз… Знаешь, что я тебе скажу? Больницы из медицинских сериалов не имеют ничего общего с реальностью. Я был разочарован. Минут десять просидел в палате у Роберта, и нам с братиком ни врач не помешал, ни нянечка. Хоть бы какая-нибудь горластая медсестра приказала мне убираться восвояси, так нет же. Меня просто игнорировали. Обидно.

Кажется, он на время забывает о ножницах. Я решаю этим воспользоваться.

– Грэм, я хочу увидеть Роберта. Он твой брат, и я точно знаю, что ты за него волнуешься, хоть и не показываешь виду. Пожалуйста, развяжи меня. Я поеду в больницу.

– Я больше за себя волнуюсь, чем за тебя и Роберта, – с извиняющейся улыбкой говорит он. – Что со мной будет? По-видимому, меня арестуют, а ты сообщишь полиции, что я творил с тобой всякие невообразимые вещи. Ведь сообщишь?

– Нет, – лгу я. – Послушай, мне известно наверняка, что судебная экспертиза не нашла против тебя улик – совпадения ДНК и всякого такого.

– Превосходно. – Он потирает руки и улыбается, будто приглашая меня присоединиться к его радости.

– Если ты меня отпустишь – клянусь, я не опознаю в тебе человека, который меня похитил. Тебя ни в чем не смогут обвинить.

– Хм. – Он задумчиво трет подбородок. – А как насчет сержанта Чарли? Что ты ей успела наговорить? Женщины не умеют держать язык за зубами. Ну?

Мозги скрипят от усилия: я пытаюсь соображать быстрее, чем умею от природы. Он точно не общался со Стеф, иначе знал бы, что Чарли известно гораздо больше о его участии в изнасилованиях, чем я могла бы ей рассказать.

– Она тебе верит, Грэм. Думает, ты ее возлюбленный.

– Мило. Увы, как всем великим романам, нашему отпущен недолгий век. Он обречен. Не сегодня завтра Чарли узнает настоящую фамилию Роберта и вычислит, что он мой брат. И тут она ужас как удивится, почему я ей не сказал. Собственно, когда ты сюда вошла, я подумал, что игра закончена. Решил, что это Чарли, и спрятался за дверью гостиной. Но ты принялась все обшаривать, вот я и выглянул потихоньку. И узнал тебя. Если бы наш добрый сержант обнаружила, что я пожаловал к ней незваным, мне бы несдобровать.