Солнечные часы - Страница 94

Какую песню он выбрал бы сейчас?… Его раздумья прервало появление Пруста. Инспектор приехал, даже не побрившись, глаза у него были красные.

– Два часа ночи, Уотерхаус! – с порога зарычал он. – Ты оборвал мой сон. Теперь я не узнаю, чем он закончился.

– Хороший сон или плохой? – Саймон тянул время. Отодвигай взбучку насколько возможно – таково правило.

– Не знаю. Мы с Лиззи купили новый дом и переехали. Он был гораздо больше нашего нынешнего. Мы устали, сразу легли спать. Продолжения благодаря тебе не последовало.

– Плохой сон. Я знаю, чем он заканчивается. Вы понимаете, что совершили большую ошибку, купив новый дом. Но старый уже продан, там живут другие люди, которым дом очень нравится. Вернуться нельзя, вы будете жалеть до конца своих дней. Та к что это был кошмар.

– Мило, – проворчал Пруст. – Большое спасибо. Я гляжу, ты поболтать не прочь. В таком случае не объяснишь ли, зачем разбудил меня среди ночи и сообщил то, о чем легко мог рассказать еще днем?

– Днем я еще не знал, что Чарли поехала в Шотландию вместе с Наоми Дженкинс.

Пруст недоуменно нахмурился:

– Как это – не знал? Почему?

– Я… должно быть, пропустил мимо ушей, когда Чарли сказала.

– Так, так. Слышишь едва прикрытый скептицизм, Уотерхаус? Вы с сержантом Зэйлер – все равно что сиамские близнецы. Ты всегда в курсе, где она, с кем и что ела на завтрак. Почему вдруг вчера ты был в неведении?

Саймон промолчал. Странное дело – ему стало лучше от разноса Снеговика. Возникло чувство, будто он избавился от чего-то крайне тягостного.

– Ладно. Давай разберемся. Новость о том, что Зэйлер увезла Дженкинс в Шотландию, тебе сообщил Селлерс по телефону. Я тебя правильно понял?

– Да, сэр.

– Когда он позвонил?

– Ближе к вечеру.

– Почему сразу не доложил мне? Избавил бы от необходимости надевать пижаму.

Саймон разглядывал свои ботинки. На тот момент он верил, что сможет разрулить ситуацию. Но минуты шли, Чарли не звонила, и Саймон все сильнее дергался. Он ждал ее звонка сразу после разговора с Селлерсом. Ждал совета или приказа, что ему делать. Чарли с ним не связывалась, и он понял, что намеренно. Пришлось подстраховаться и сообщить обо всем Прусту.

Инспектор прищурился, готовясь отразить очередную ложь Саймона.

– Если сержант отправилась в Шотландию, чтобы арестовать хозяина пансионата и его жену, то почему не взяла с собой тебя и пару наших ребят? Зачем ей Наоми Дженкинс – потерпевшая в лучшем случае, а в худшем – подозреваемая?

– Наверное, она хотела, чтобы Дженкинс опознала в Энгилли человека, который ее изнасиловал.

– Это не способ проводить опознание! – вспылил Пруст. – Это способ остаться без машины и без сумки. Что и случилось. От сержанта я такой глупости не ожидал. Подвергла опасности себя и Дженкинс, всю вашу работу поставила под угрозу…

– Мне только что позвонили из полиции Шотландии… – прервал его Саймон.

– Неужели? Верится даже меньше, чем во все только что услышанное. Там сплошь бездельники.

– Они нашли машину Чарли.

– Где?

– Недалеко от «Серебряного холма». Однако сумка исчезла.

Пруст с тяжелым вздохом потер подбородок.

– Сколько в этом деле тумана, Уотерхаус. Почему Наоми Дженкинс, согласившись поехать в Шотландию, чтобы опознать насильника, неожиданно решила превратиться в преступницу, украсть машину и сбежать?

– Не знаю, сэр, – соврал Саймон. Не мог он передать инспектору слова Селлерса: Наоми перестала доверять Чарли, узнав о ее связи с Грэмом.

– Звони! – Пруст терял терпение. – Что-то там случилось, верно? В «Серебряном холме». Сержант Зэйлер наверняка в курсе, что именно, а к этой минуте и тебе следовало бы знать. Когда ты с ней беседовал?

– До ее отъезда, – признался Саймон.

– Чего ты мне недоговариваешь, Уотерхаус?

– Ничего, сэр.

– Если Зэйлер отправилась в Шотландию, чтобы арестовать семейство Энгилли, то зачем Селлерсу и Гиббсу ехать следом? Взяла бы кого-то чином помладше, вдвоем прекрасно справились бы.

– Не уверен, сэр.

Пруст обошел вокруг Саймона.

– Уотерхаус, ты меня хорошо знаешь. Согласен? И тогда обязан понимать: единственное, чего я не терплю больше лжи, – это ложь в два часа ночи.

Опять пришлось промолчать – ничего другого не оставалось. Или лучше позволить Прусту расколоть его, вытащить всю правду? Чарли и Грэм Энгилли. Найдутся ли у Снеговика слова утешения для Саймона?

– Я бы, пожалуй, у Наоми Дженкинс спросил. От нее будет больше проку, чем от тебя. Что делается для ее розыска?

Наконец-то вопрос, на который у Саймона был правдивый ответ.

– Несколько парней дежурят у больницы. По словам Селлерса, Чарли уверена, что Дженкинс отправится к Роберту Хейворту.

– То есть вы с сержантом общаетесь через Селлерса. Любопытно. – Инспектор сделал еще один круг около подчиненного. – А с чего бы Дженкинс рваться к Хейворту? Она знает, что он изнасиловал Пруденс Келви? Сержант поставила ее в известность?

– Да. Причина мне неизвестна, но Дженкинс очень хочет его увидеть.

– Уотерхаус, уже два часа ночи! – напомнил Пруст, постучав по своим часам. – Она была бы там, если бы захотела. Видно, Зэйлер ошиблась. К дому Дженкинс кого-нибудь послали?

Проклятье.

– Нет, сэр.

– Само собой. Нечего было и спрашивать. – Пруст метал в Саймона слова точно дротики. – Немедленно отправить кого-нибудь. Если там ее нет, попытать счастья в доме бывшего мужа Ивон Котчин. И у родителей Дженкинс. Мне самого себя противно слушать, Уотерхаус! – И словно опасаясь, что иначе до Саймона не дойдет, Пруст заорал: – Что с тобой такое? Почему тебя должен учить азам сонный старик вроде меня?