Солнечные часы - Страница 95

– Я был очень занят, сэр. («Потому что весь отдел торчит в Шотландии, чтоб ей провалиться. Сэр».) Чарли сказала, что Дженкинс отправится прямиком в больницу. Поскольку она последней общалась с Наоми Дженкинс, я решил, что ей лучше знать.

– Найти Дженкинс, и быстро! Я хочу знать, почему она скрылась. Лично меня никогда не устраивало ее алиби на то время, когда пытались убить Хейворта. У нас ничего нет, кроме утверждения ее лучшей подруги, которая, между прочим, разработала сайт Грэма Энгилли!

– Вы не говорили, что сомневаетесь в ее алиби, сэр, – пробормотал Саймон.

– Сейчас говорю! Надоела мне вся эта катавасия, Уотерхаус! Мы ловим собственный хвост! И чего добились? Смотри сюда, на эту громадную черную кляксу! – Он ткнул в доску, где Чарли черным маркером написала имена всех участников дела, а возможные связи отметила стрелочками между ними. Пруст был прав: связей оказалось немыслимо много, и схема Чарли напоминала патологически жирного паука: сплетение линий, стрелок, кружков, петель. Абрис хаоса. – Видел ты когда-нибудь настолько безрадостное зрелище? Утешь меня, потому что я не видел!

Кстати, о безрадостном.

– Джульетта Хейворт замолчала, сэр.

– А когда она заговорила?

– Нет, вообще замолчала. Я два раза ее вызывал, но ни слова не добился. Я знал, что так произойдет. Чем ближе мы, по ее мнению, к истине, тем меньше она готова сказать. Доказательств, чтобы ее посадить, у нас хватает, но…

– Но этого недостаточно, – закончил Пруст. – Как бы мне ни хотелось отрапортовать начальству, я желаю абсолютно точно знать, что произошло. Мне нужна ясная картина, Уотерхаус.

– Мне тоже, сэр. Картина уже проясняется. Мы уверены, что Энгилли выбирал своих жертв по веб-сайтам. Двум из них сайты разрабатывала Ивон Котчин.

– Как насчет Тани, официантки из Кардиффа, которая писала с трудом? У нее тоже был собственный веб-сайт?

– Таня – исключение, – признал Саймон. – Мы также можем объяснить присутствие зрителей. Энгилли устраивал платные холостяцкие вечеринки с изнасилованием. Я обнаружил следы его деятельности в Интернете. Собственно, этим я и занимался…

– Вместо того чтобы поговорить с сержантом или попытаться отыскать Наоми Дженкинс, – с нажимом произнес Пруст. – Или рассказать мне правду о том, что в действительности происходит в твоих оригинальных мозгах и твоей еще более оригинальной жизни, Уотерхаус. Уж извини за прямоту.

Саймон оцепенел. Инспектор впервые за много лет намеренно его обидел. «Для Снеговика, – сказала бы Чарли, – оригинал – любой, у кого нет жены, которая печет булки и штопает носки». Саймон отчетливо услышал ее голос, но лучше бы она была рядом.

Жизнь его и впрямь нормальной не назовешь. Подруги нет, друзей настоящих нет… Кроме Чарли.

– Селлерс добыл массу улик в «Серебряном холме», – продолжил он. – Энгилли аккуратно вел документацию, будто это легальный бизнес. Там есть контактные телефоны десятков мужчин, список из двадцати трех фамилий женщин – судя по всему, прошлых и будущих жертв. Рядом с одними именами стоят даты и галочки, рядом с другими ничего нет. Селлерс всех женщин с помощью Google проверил – у всех либо собственные веб-сайты, либо личная страничка на сайте фирмы. Все они деловые…

На столе перед Саймоном зазвонил телефон. Он взял трубку и произнес автоматически:

– Констебль Уотерхаус.

Это не могла быть Чарли, она позвонила бы ему на мобильник.

– Саймон? Господи, какое счастье!

У него радостно екнуло сердце. Не Чарли, но голос очень похож.

– Оливия?

– Номер твоего сотового я потеряла, и последний час меня мурыжил сначала электронный кретин, а потом живой. Ладно, неважно. Слушай, я страшно волнуюсь за Чарли. Можешь послать вашу мигалку к ее дому?

С трудом унимая нервную дрожь, Саймон сказал Прусту:

– Машину к дому Чарли.

До сих пор ему не приходилось отдавать приказы Снеговику.

Пруст развернулся к телефону на соседнем столе.

– Что случилось? – произнес Саймон в трубку.

– Сегодня Чарли оставила мне сообщение на автоответчике. Фактически вчера, только я не ложилась. Короче, она попросила меня приехать, обещала оставить ключ на обычном месте, чтобы я вошла, если ее не будет.

Саймон знал, что Чарли имеет обыкновение оставлять ключ под мусорным контейнером. Воспользовавшись пару раз, он даже отчитал Чарли: негоже следователю класть ключ туда, где его найдет первый же домушник. «Фантазии не хватает, чтобы придумать место получше», – отмахнулась Чарли.

– Я приехала около восьми. Чарли не было, ключа тоже. Я написала записку с просьбой перезвонить, а сама пошла в бар, перекусила и выпила, книжку почитала. Чарли все молчала. Я занервничала, вернулась к ее дому. Там опять пусто. Я сидела в машине и ждала. В любой другой ситуации плюнула бы и поехала домой, но то сообщение… Чарли была дико расстроена. Почти открытым текстом сказала, что у нее стряслось что-то ужасное…

– И? – как можно спокойнее произнес Саймон. «Не тяни, давай к делу!»

– Я заснула в машине. Когда проснулась, в гостиной горел свет и шторы были задернуты. Раньше они были открыты. Понятно, я решила, что она вернулась, и позвонила в дверь, собираясь первым делом закатить скандал за то, что она не перезвонила мне, как только увидела мою записку. Представь, дверь мне не открыли. Но там кто-то есть. Я через стекло заметила движение в прихожей. Должно быть, Чарли и еще кто-то, но почему она не открыла дверь? Можешь считать меня истеричкой, но я не сомневаюсь – у моей сестры что-то произошло.

– Чарли в Шотландии, – сообщил Саймон. «Зато Грэма Энгилли там нет». – Она не может быть у себя дома.